Воскрешение в космосе

Впереди ждала неизвестность

В июне 1985 года в космосе происходили драматические события, о чём подавляющее число землян и не подозревало. О них в художественной интерпретации рассказывает фильм «Салют-7», который вскоре увидят зрители. Фильм, повторим, игровой, а не документальный. А как всё было на самом деле? Расскажем об этом, используя рассекреченные подробности, а также пояснения участника тех событий лётчика-космонавта Владимира Джанибекова. Человека с твердым характером, одаренного природой многими талантами, замечательного художника, ученого и надежного товарища. Такие люди — гордость страны.

Жарким летним днем

1985-го они улетали в тревожную неизвестность. Ещё никому из космонавтов не приходилось прежде решать столь сложную, сопряженную с огромным риском задачу, которая стояла перед этим экипажем. Владимир Джанибеков, самый опытный звездоплаватель Советского Союза, четырежды до этого летавший в космос, и Виктор Савиных, высококлассный специалист по оптоэлектронным приборам, имевший опыт длительной работы на околоземной орбите, отправились к безжизненной, погибавшей орбитальной станции «Салют-7». Почти четыре месяца она не отвечала на запросы Центра управления полетами. Никто не знал, что именно произошло с 20-тон-ной махиной, вращавшейся на расстоянии 280 км от Земли…

«Когда мы наконец-то перешли в рабочий отсек орбитальной станции, — рассказывал мне несколько дней назад Владимир Александрович, — подтвердились худшие опасения. Темно, холодно, температура ниже нуля. В свете фонариков видна изморозь на иллюминаторах. Вода замерзла. Модули систем обеспечения газового состава и жизнеобеспечения не работают. Молчат вентиляторы, которые обычно крутятся постоянно, перемешивая воздух в отсеках, чтобы в невесомости он не застаивался и выдыхаемый углекислый газ не скапливался возле лица».

Метеорит? Пожар? Всё могло быть…

Станция второго поколения «Салют-7» была выведена на орбиту в апреле 1982-го и отличалась от предыдущих увеличенным герметичным объемом (82,5 кубометра) и комфортными условиями для жизни и работы. За два года после запуска в звездном доме работали 15 советских космонавтов и двое зарубежных. В октябре 1984-го, завершив рекордную в то время 237-суточную вахту, «Салют-7» покинул очередной экипаж — Леонид Кизим, Владимир Соловьёв и Олег Атьков. Они законсервировали станцию, подготовили ее к полету в автоматическом режиме и вернулись на Землю. Следующий экипаж должен был прибыть на орбиту 15 мая 1985 года.

Все системы станции работали нормально, ничто не предвещало беды. Но за несколько месяцев до отправки майской экспедиции произошел вроде бы небольшой технический сбой. 12 февраля в ходе контрольного сеанса связи обнаружилась неисправность одного блока. Через него передавались по радио команды с Земли, а в обратном направлении шла информация с «Салюта-7» в ЦУП. Ещё до этого контрольного сеанса автоматика переключила командную радиолинию на резервный передатчик. Масштабной аварии, скорее всего, можно было избежать, по секрету рассказывал мне на Байконуре знакомый конструктор, если бы оператор в ЦУПе не проявил излишней инициативы.

По правилам при таком сбое надо было вызвать специалистов, отвечающих за работу аппаратуры командной радиолинии. Обычная практика: анализ, поиск оптимального решения, рекомендации. Однако оператор, недооценив опасность, сам передал на станцию команду, означавшую возвращение радиолинии на первый передатчик. Станция в это время как раз покидала зону связи. А на следующем витке «Салют-7» оказался в параличе — не принимал информацию с Земли и не отвечал ЦУПу.

Это ли переключение привело к катастрофе, а может быть, в станцию попал метеорит, или возник пожар, или что-то ещё? Как узнать? Появилось предложение отправить на «Салют-7» космонавтов. Хотя сомнений хватало. Каким образом долететь до станции и приблизиться к ней, когда там не работает бортовая аппаратура? Возможно ли состыковаться, если «Салют» вращается, не поддается ориентации и стабилизации? Опасность велика, а уж о том, чтобы членам экипажа пройти внутрь орбитального комплекса, и говорить не стоит. Тем не менее решение об отправке непланового экипажа было принято.

Владимир Джанибеков ранее дважды прилетал на «Салют-7», причем из второй экспедиции вернулся всего 10 месяцев назад. На полное восстановление требуется хотя бы год, а лучше выдерживать двухлетний интервал между полетами. Но для оживления мертвой станции требовались высочайшая квалификация и опыт работы на орбите, в том числе опыт выходов в открытый космос, проведения стыковок. Кандидатура Джанибекова была наилучшей. Теперь всё зависело от вердикта медиков. Они, проведя дополнительные обследования, разрешили ему полет, но не более чем на 100 суток.

На подготовку экипажа и переоборудование корабля ушло менее трех месяцев. Это рекордные сроки, которые в нынешних условиях кажутся просто невероятными.

«Корабль требовалось модернизировать, — вспоминает сегодня Джанибеков. ¬ Убрать третье кресло, в нем не было необходимости. Кроме того, предстояло заменить автоматическую систему сближения. Решено было использовать новый тогда прибор — лазерный дальномер. Он напоминает большой бинокль. Только здесь оптическим является один окуляр, а в другом устанавливался лазер. Дальномер требуется разместить возле бокового иллюминатора. Из-за этого меняется вся схема полета. Кораблю предстояло приближаться к станции не штатным образом, не стыковочным узлом вперед, а лететь боком. Это необычно. Мы много тренировались, к полету готовились тщательно, понимая, что работать придется в очень тяжелых условиях. Отрабатывали новые методики, совершенствовали технику пилотирования, добиваясь четкого выполнения операций в самых сложных ситуациях».

«Соленый пот стекал по разгоряченным лицам…»

Старт был намечен на 6 июня. Мне, репортеру «Труда», выпало присутствовать при том запуске. Накануне на космодроме госкомиссия утвердила дату, а также составы экипажей. Когда члены комиссии покинули зал, я забрал на память со стола оставленный кем-то листок бумаги. На нем размашистым почерком было написано в столбик: «Станция некооперируемая, неуправляемая, неориентированная». Сплошные «не». Но написать правду в газетном репортаже я не мог — эти сведения были секретными.

На Байконуре чувствовалось необычное напряжение. «Оптимисты оценивают шансы как 50 на 50», — поделился один из специалистов, с которым мы возвращались в гостиницу «Центральная». Но генеральный конструктор НПО «Энергия» академик Валентин Петрович Глушко, руководители Центра подготовки космонавтов и специалисты верили в успех. И оказались правы!

Запуск прошел гладко. В сообщении ТАСС ни слова не говорилось о драматической ситуации на «Салюте-7»: обычный запуск, предусмотрены совместные работы со станцией, системы корабля работают нормально.

Через двое суток корабль «Союз Т-13» («несчастливый» номер!) благодаря блестящей работе баллистиков приблизился к «Салюту-7» на 10-11 км. «Станция уже хорошо была видна в виде яркой звезды», — продолжает рассказ Джанибеков.

Начиная с четырех километров космонавты перешли на ручной режим. Командир,

работая ручками управления, плавно подводил корабль к стыковочному узлу. Савиных быстро рассчитывал параметры движения — расстояние, скорость, отклонение. «Салют-7» вращался, но не быстро. Космонавты работали с феноменальной слаженностью и профессионализмом. Филигранно подошли к «Салюту-7» на 200 м, зависли. «Мы совершили облет орбитальной станции, чтобы посмотреть, нет ли внешних повреждений», — уточняет мой собеседник.

Развернули корабль стыковочным узлом вперед и тихонько тихонько начали причаливать. Командир теперь смотрел не вбок, через иллюминатор, а вперед, прямо по курсу — через перископ, специальный космический визир (ВСК). Напряженнейшие секунды. И вот есть касание, есть механический захват!

«Мы могли посмотреть друг на друга, — вспоминал позже в своей книге Виктор Савиных. — Не радовались, потому что этому чувству в наших душах уже не было места. Напряжение, усталость, боязнь сделать что-то не так, когда уже ничего нельзя исправить, — всё смешалось. Мы молча сидели в своих креслах, а соленый пот стекал по разгоряченным лицам…»

Но расслабляться было нельзя. После проверки герметичности переходного отсека и стыковочного узла космонавты открыли люки и осторожно перешли в «Салют-7». На вопрос ЦУПа о температуре Джанибеков ответил коротко: «Колотун, братцы!» Люк в главный, рабочий отсек космонавты пока не открывали.

«Нам нужно было выяснить, не опасна ли атмосфера в рабочем отсеке, — объясняет мне Владимир Александрович. — Используя клапан выравнивания давления, мы прокачивали воздух, чтобы определить, нет ли в нем аммиака, угарного, углекислого газа. Всё оказалось нормально. И тогда мы надели противогазы, открыли люк».

При осмотре рабочего отсека космонавты, сняв противогазы, обнаружили, что из-за разрядки аккумуляторных батарей, отсутствия электроэнергии промерзло всё.

ЦУП не разрешал им работать вместе, опасаясь, что при интенсивных физических нагрузках в условиях невесомости может появиться чрезмерная концентрация углекислого газа возле лица. А тогда есть риск потерять сознание, отключиться. Поэтому один должен был наблюдать за другим на расстоянии. Специалист в ЦУПе рассказывал мне, что в наиболее ответственные моменты космонавты обмахивали бортжурналом, словно веером, работающего товарища и себя, перемешивая воздух.

Холод адский. Врачи из ЦУПа настойчиво напоминали, что нужно принимать аскорбиновую кислоту и ноотропил. Космонавты работали с утра до вечера, превозмогая усталость. Прозванивали аккумуляторные батареи. Устранили неисправность, из-за которой начались неприятности на станции.

Только через двое суток первую батарею удалось поставить на заряд. К вечеру впервые разогрели консервы и хлеб. На следующий день с помощью теплых консервов отогревали Джанибекову потерявшие от холода чувствительность ноги.

Баллада о горячем чае

На четвертые сутки ЦУП попросил, во-первых, включить камеру бортового телевидения, во-вторых, чтобы космонавты сняли на короткое время теплые шапки. По общесоюзным телеканалам надо было показать народу благополучную картинку из космоса. Только 16 июня, на 9 е сутки после стыковки, на станции заметно потеплело, хотя температура была ещё существенно ниже 15 градусов. Аккумуляторы наконец-то подключили напрямую к солнечным батареям. Но блок подогрева в системе регенерации водного конденсата по-прежнему не работал — так проморозился.

«А в длительном многосуточном холоде очень хотелось горячего чая, — говорит Владимир Александрович. — Выручила смекалка. Я вспомнил, какое тепло дают осветительные лампы, используемые при кино- и телесъемках. На «Салюте-7» такой комплект был. Мы взяли пустой кофр, положили в него пакеты с чаем, в которые была налита вода, укрепили в верхней части кофра осветительные лампы и подсоединили шнур к электросети. Так получали «нештатный» горячий чай…»

Потихоньку оживляли, обживали станцию. А 23 июня, через 17 дней после перехода космонавтов на «Салют-7», к станции пристыковался грузовик «Прогресс-24». Он доставил запасы воды и другие необходимые грузы. Самое трудное было уже позади. Позже Джанибеков и Савиных вышли в открытый космос и установили дополнительные панели солнечных батарей. Мертвая станция ожила.

Штрихи к портрету

Картины Владимира Джанибекова выставлены в Музее космонавтики. Иллюстрировал он и научно-фантастическую книгу космонавта Юрия Глазкова «Черное безмолвие». Автор эскизов для ряда советских и американских марок на космическую тему.

В США Джанибеков прошел подготовку и получил сертификат пилота аппаратов легче воздуха с допуском к испытательным полетам. В 1991-1998 годах он предпринял несколько попыток совершить кругосветный беспосадочный перелет на воздушном шаре в составе американо-российского экипажа.

В ходе его третьего полета вместе с Александром Иванченковым и французом Жаном-Лу Кретьеном на корабле «Союз Т-6» произошел сбой в автоматической системе стыковки. Джанибеков взял управление на себя и причалил корабль к орбитальной станции вручную. Владимир Джанибеков — единственный летчик-космонавт СССР 1 го класса. Соответствующий знак был вручен только один раз.