Обидели!

«Хорошо вам, ни забот, ни хлопот, — думал печально гимназист, — знай себе прыгай да летай куда хочется, папенька вас за ухо не оттаскает, маменька без сладкого не оставит, эх…»

И он сердито бросил палку, которой чертил перед собой полоски на оттаявшей земле.

А вот вчера все было совсем по-другому: и солнышко ярче светило, и птички громче пели.

А все потому, что вместо скучных уроков в гимназии Володя, вместе с сыном дворника вихрастым Мишкой, отправился на причал. На Волге совсем уже сошел лед, и началась навигация.

Мальчишки забрались на старые доски и свысока смотрели, как по причалу суетятся приказчики в ожидании первых барж, ругаются наемные рабочие, лениво покуривают цигарки грузчики.

Все это напоминало собой огромный жужжащий улей, заставляя чаще биться мальчишеские сердца, а глаза гореть.

Вот вдалеке на водной глади показалась маленькая черная точка.

- Володька, баржа! – радостно крикнул чуть не в самое ухо товарищу Мишка.

- Где? — тут же встрепенулся гимназист.

- Да приглядись ты, вона!

- Интересно, что она везет?

- Чай, зерно! – отозвался Мишка.

- Что это зерно-то сразу? – не согласился Володя.

- А давай поспорим! – не унимался вихрастый.

- А давай!

- Володька, не заругают тебя, что в гимназию нынче не пошел? – вдруг решил осведомиться Мишка.

- Так не узнает же никто! Болел я, и баста! Да и Утконоса нынче нету.

В пылу азарта мальчишки не заметили, что за ними наблюдал невысокий мужчина с утиным лицом в темно-коричневом пальто, и с золоченым пенсне на носу.

Сегодня утром, войдя в класс, Семен Никанорович первым делом обратился к Володе Авдонину:

- Ну-с, всемилостивейший господин Авдонин, соблаговолите ответить нам вчерашний урок.

Учитель остановился напротив гимназиста и ждал ответа, то и дело поправляя поблескивающее пенсне, сползавшее вниз по длинному носу.

Володя оторопел, но встал, уставившись в чернильницу, и пролепетал:

- Не могу знать вчерашнего урока, в классе не был… болел.

Последнее слово мальчик проговорил почти шепотом, а щеки и шею украсили бордовые пятна.

- Значит, Вы, молодой человек болеть изволили. И чем же-с?

Володя не мог вымолвить и слова в ответ, ему казалось, что глаза Утконоса прожигают его насквозь.

- Молчите? Так-так, — протянул Семен Никонорович, — а я скажу как ваша болезнь называется – разгильдяйство! Хорошей оценки по арифметике можете не ждать-с! Да и родителям Вашим не помешает знать, что их сын на причале ошивается, вместо того, чтобы быть на уроках.

Володя вновь пережил в памяти утреннюю сцену в классе и тяжело вздохнул. И понесла же его вчера нелегкая на причал! Мишке-то что, он уже два класса приходской школы окончил, почти взрослый человек. Летом отец обещал отдать его в бакалейную лавку в помощники, а пока этот счастливчик мог болтаться по двору, если дел от маменьки не было.

Вдруг этот самый Мишка важно появился из-за угла и подошел к Володе.

- Чего ты тут сидишь? Ваша Настасья уж все окошки проглядела. Тебя высматривает.

- Мишка, нельзя мне домой…, — грустно ответил гимназист и опустил голову.

Солнечный зайчик отскочил от его кокарды на фуражке и отразился на лице друга.

- Папенька накажет, что гимназию прогулял…, — продолжил Володя.

- И сильно накажет?

- И подумать страшно, — удрученно продолжил мальчик, — Колькой опять тыкать будет, что тот с золотой медалью гимназию в прошлом году окончил, что в университете его хвалят. А Колька-то и на улицу лишний раз не выйдет, только в книжки и таращится.

В гимназисте вдруг такая обида на весь свет проснулась, в особенности на умника-Коку, как звала старшего брата маменька. Кока и учится хорошо, и тихий, и вежливый, а он же всегда в истории попадает.

Мишка снял с головы малахай, почесал вихрастый затылок, и тоже вздохнул:

- Да и мне от батьки досталось, я ему вчерась обещал клети вымести, думал, что прибегу с причала и успею. Забегаю во двор, а он уж, здрасте, дома, от тетки Авдотьи рано вернулся, и давай меня метлой гонять…

Мальчик замолчал и вытер рукой в цыпках курносый нос. Потом в его хитрых карих глазах вспыхнул озорной огонек

- Володька, а давай убежим! – предложил паренек.

Гимназист аж подпрыгнул на пеньке от удивления.

- Куда?!

Мишка чинно сел на соседний пенек и важно произнес:

- Знамо куда, в Америку! Помнишь, ты рассказывал? Золота намоем, всем нос утрем!

- Эх, Мишка, далеко до Америки, не доберемся…

Но мечты уже уносили сына дворника в синеватую даль, где он видел себя в пиджаке и картузе, непременно с сигарой. Вот идут они с Володькой по длинной улице, а по ней ходят черные как смоль люди и кланяются господам.

- Доберемся, спрячемся на барже и доплывем до Нижнего, а там к купцам каким пристанем и доберемся.

Володя не разделял уверенности друга, но и в его сердце закралась эта дерзкая мечта. Ему ужасно хотелось проучить зануду Коку, а еще, чтобы удивились родители, что он и без уроков смог «стать человеком», как говаривал папенька.

- Мне маменьку жалко и Настасью, — проговорил гимназист, — плакать будут.

- Так то дело бабье, повоют и бросят, — скопировал деда Андрея Мишка, а потом добавил, — если не попробуем, так навсегда здесь и застрянем.

- А, была не была! Айда! – гимназист бросил за кучу дров свой потертый портфель и припустился с Мишкой на причал.

Вот только начинающие путешественники даже на баржу не успели попасть, как были схвачены бдительным будочником, переданы в руки грозного городового и отправлены по домам, где уже успели переполошиться родные.

В гостиной Володя сидел, вжавшись в кресло, и переводил взгляд с маменьки на папеньку, который расхаживал по комнате.

- Ну-с, Владимир, как ты объяснишь свое безрассудство? – спокойно спросил Авдонин старший.

Мальчик всхлипнул и утер рукавом нос.

- Володенька, голубчик, ну не молчи! – срывающимся голосом проговорила маменька.

Но мальчик продолжал упрямо смотреть в пол и не произносил ни слова.

- Кока никогда бы себе такого не позволил! – с досадой вымолвил отец.

- Кока, Кока, — срывающимся от набегавших слез голосом проговорил Володя, — Вот и гордитесь своим Кокой! Что вам до меня! День два бы поискали, а там гляди и забыли вовсе, и забот бы не было!

Володя отвернулся к спинке кресла и дал волю слезам.

Маменька с папенькой переглянулись в недоумении, а мальчик продолжал горько плакать.

Под дверью стояла Настасья и тоже утирала передником слезинки, хулиган Володенька был ее любимцем.

Маменька тихонько подошла к сыну, присела на краешек кресла и погладила мальчика по спине:

- Володенька, мы тебя очень любим, просто хотим, чтобы ты вырос хорошим, умным…

Мальчик поднял заплаканные глаза на маму:

- И вам, правда, было бы без меня плохо?

Женщина крепко-крепко обняла сына.

- Правда…