АНДРЕЕВСКИЕ

Последний внук генерала, самый публичный и высокий по чину – Сергей Сергеевич Андреевский. Женат Сергей Сергеевич был на Вере Николаевне Максимовой (её отец генерал Н.В. Максимов), венчались в Санкт­Петербурге в 1881 г. (посл. цифра не совсем видна). В Троицкой церкви села Жданова в книге записей о рождении есть такая:
22 ноября 1890 года у коллежского секретаря Сергея Сергеевича Андреевского и законной супруги его Веры Николаевны, оба православного вероисповедания, родился сын Александр. Воспреемниками младенца были тайный советник Иван Алексеевич Новиков и вдова майора Мария Владимировна Андреевская (позвольте напомнить – невестка генерала, жена его старшего сына Михаила, к этому времени уже умершего). Александр ­ не первый ребенок в семье, у них уже была дочка Татьяна, которая тоже по ее биографическим данным родилась в Жданове, где­то  в 1887­89 гг. (книги не сохранились). И еще один сын, названный в честь деда Степаном.

В некоторых источниках указывается, что он был вице­губернатором Курской губернии в 1889­93 гг. (А крестить ребенка приезжал в Жданово?). Оставим пока эту должность и вернемся в Симбирскую губернию. В 1896 году Сергей Сергеевич становится председателем Губернской Земской управы в Симбирске, т.е. возглавляет своеобразный исполнительный орган. Среди его дел в бытность руководителя Земской управы было одно, связанное с работой опытного сельскохозяйственного общества. Это сельское общество на берегу р. Свияги имело давнюю и интересную историю. Я не буду утомлять читателя, чем оно занималось, но в 1894 году инспектор чувашской школы И.Я. Яковлев представил Обществу проект, составленный агрономом Рудзинским, и попросил передать ферму на 12 лет чувашской школе «для ведения рационального хозяйства и ознакомления с таким воспитанников школы». Это предложение не нашло поддержку у Общества во главе с С.С. Андреевским, которое решило открыть на ферме сельскохозяйственную школу 1 разряда. В августе 1896 г.
такая школа была открыта с помощью губернского земства и Министерства  земледелия. Вскоре при сельхозшколе были устроены  кузнечно­слесарная и плотничье­столярная мастерские. При ферме организовали опытное поле, племенные рассадники симментальского рогатого скота, свиней йоркширской породы, каракульских овец. В 1901 году  Андреевский выбыл из Общества в связи с назначением его вице­губернатором в Астрахань, а председателем был избран В.Н. Поливанов». Этот текст я процитировала опять же в доказательство того, что и в своем личном имении  «Нагорный хутор» С.С. Андреевский занимался внедрением всего нового. Как пример, снова приведу эпизод советской истории. В 1926 году в 4­х наших селах (Каменка, Бокшандино, Знаменское и Муравлейка) проводилось статистическое обследование, касающееся всех сторон жизни населения, хотя связано это было с санитарным состоянием. Так вот, в большинстве обследованных сел Сергачского уже тогда уезда, надои коров были очень низкими  ­ 2,5 литра. И только  в Каменке коровы доили побольше, и объяснялось это тем, что ряд лет назад в имении С.С. Андреевского был улучшенный племенной скот, как коровы, так и быки. Пастбища были рядом, и грех было не воспользоваться ­  получить теленочка от такой коровы или воспользоваться другой услугой.

Вице­губернатором Астрахани С.С. Андреевский прослужил один год, и в 1902 году был назначен губернатором Воронежской губернии. В 1904 г. получил чин действительного статского советника (4 кл. = генерал­ майору). А в 1905 году началась первая русская  революция. Воронеж в истории революции был отмечен черносотенными погромами (что не всеми историками подтверждается), массовыми забастовками и манифестациями после 17 октября 1905 года. «Очевидно, что власти не смогли достаточно быстро остановить беспорядки, приведшие к погрому Воронежа. Судя по сохранившимся свидетельствам, ни  «преступного правительства, ни организации погрома» со стороны властей не было. Однако в документах Департамента полиции отмечалось, что «казаки и чины полиции отнеслись пассивно» к происходящему, а губернатор Андреевский проявил  попустительство во время погрома и забастовки», тем более, что в его распоряжении находились два пехотных полка, правда, неполного состава. Прокурор Воронежского окружного суда П.А. Исаев высказался так: «Законов теперь нет, а нужно сообразовываться с настроением». Губернатор же объяснил свое поведение так: «Погром во время забастовки вынудил меня весь состав гарнизона употребить исключительно на охрану города, правительственных, казенных и частных учреждений». Андреевского обвинили в растерянности, потере инициативы, неумении контролировать массовые мероприятия, в нежелании брать на себя ответственность при чрезвычайных обстоятельствах. В цитируемой мной работе Рылова В.Ю. «Правое движение в Воронежской губернии 1905­1917 гг.» приводятся и слова отчета губернатора царю о событиях октября 1905 г., и переписку с МВД и премьер­министром С.Ю. Витте. И далее он пишет: «Вскоре С.С. Андреевский был освобожден от занимаемой должности, причем не последнюю роль в этом сыграла его пассивность в ходе октябрьских событий». 

Освобожден от должности он был 13 января 1906 года. А если попробовать из 21 века оценить его действия и поступки в период  массовых беспорядков в революционном Воронеже? Может, он не захотел бесчисленных жертв и лишних кровопролитий, как с той, так и с другой стороны? В литературе приводится пример, когда он лично встретился с родителями одного погибшего юноши (якобы стрелявшего в портрет царя), чтобы не допустить превращения похорон в противостояние и дополнительное кровопролитие.

Видимо, после отставки с поста губернатора, он едет в свое симбирское имение, где соответственно принимает меры для охраны от погромов  своего хозяйства, и даже выписывает отряд из 25 ингушей. О том, что в уезде разгорались крестьянские волнения, массовые поджоги домов дворян, самовольные порубки леса и т. п., свидетельствуют многочисленные документы того периода, сохранившиеся в архивах и уже попавшие в исторические хроники. (А присутствие горячих охранников с Кавказа вошло в народную молву как пример  «неформальной» связи их с каменскими девками). И если так получилось, что повествование снова вернулось в нашу местность, то стоит отметить, что в августе 1905 года у священника Успенской церкви с. Княжья Гора В.К. Репьева родился ребенок. И, слава  Богу, скажем мы, но при чем здесь герои нашего рассказа?  А все  при том, что воспреемниками у батюшки и матушки Репьевых были губернатор г. Перми Александр Петрович Наумов и жена воронежского губернатора Вера Николаевна Андреевская. Как могли встретиться в церкви пермский губернатор и воронежская губернаторша? Тем более, что за Наумовым в здешних местах собственности не наблюдалось. Отгадка, я думаю, кроется в том, что в наши замечательные места приехали отдохнуть, несмотря на начавшуюся революцию, и Андреевские, и Наумовы. И, пожалуй, на охоту. А знали друг друга  Андреевский и Наумов по совместной работе в губернском Симбирске. Если вы помните, С.С. Андреевский  возглавлял губернскую земскую управу, а Наумов в это время был вице­губернатором Симбирска.

Отставка С.С. Андреевского продолжалась недолго, и уже в июне 1906 года он назначается губернатором  Орловской губернии. И работает в этой должности до  6 декабря 1915 года. Вот вам и растерявшийся губернатор, не сумевший взять ситуацию под контроль!  В 1912 г. его возводят в шталмейстеры Высочайшего двора (таких чинов можно пересчитать поименно). С.Ю.Витте в своих воспоминаниях указывает, что высшее гражданское чиновничество «очень дорожило благоволением свыше…, что давало обладающим этим титулом право общаться с представителями царствующего дома». Я приведу два примера такого общения, описанных в печати, где упоминается губернатор и его супруга. Первый называется «Елецкое чудо» о закладке
15 ноября 1908 г. в Ельце нового храма во имя святых благоверных князей Александра Невского и Михаила Тверского, которому предстояло в будущем стать жемчужиной в архитектурном ожерелье города.

 Вторая информация называлась «Под крылом милосердия» о посещении Николаем II госпиталя №16 Всероссийского Земского Союза. Началась первая мировая война. А где война, там убитые, раненые. Огромную роль в организации помощи раненым оказывали частные лица. На их средства закупались медикаменты и медоборудование, создавались лечебницы. Так, 23 июля (по ст.ст.) 1914 года супруга орловского губернатора Вера Николаевна Андреевская обратилась к представительницам местной элиты с предложением организовать помощь раненым и больным воинам. На этот призыв отозвались практически все из них. В результате, было принято решение создать Орловский  Дамский Комитет попечения о больных и раненных воинах, который возглавила сама Вера Николаевна. Николай II приветствовал это начинание. Вскоре Орловский Дамский Комитет попал под покровительство императрицы Александры Федоровны.

Безусловно, губернатор общался со столь Высокими покровителями, министрами и членами Госсовета по долгу службы. И все­таки хотелось бы процитировать некоторые места из переписки вышестоящего руководителя с нижестоящим. Например, из письма П.А. Столыпина  С.С. Андреевскому. (Начало и конец) «Милостивый Государь, Сергей Сергеевич…  Примите уверение в отличном моем уважении и совершенной преданности. Подписал П. Столыпин. 08 августа 1910 г. №21318». А ведь содержание письма довольно нелицеприятно и говорит о нарушениях закона и принятии незамедлительных мер к устранению указанных явлений. Как отличается стиль тех деловых писем от нынешних, требующих срочно отчитаться о завтрашних мероприятиях!

И еще один интересный факт. Будучи супругой орловского губернатора, Вера Николаевна Андреевская в Адрес­календаре Симбирской губернии по Курмышскому уезду 1914 г. (данные, скорее всего, 1913 г.) числится попечительницей Курмышской женской гимназии. Что ж, приписаны они все­таки были к Курмышскому уезду Симбирской губернии и наведывались в имение периодически. Я упоминала, что ждановские Андреевские часто присутствовали при крестинах и венчаниях в близлежащих храмах. Безусловно, в таких же таинствах участвовали и дети Сергея Сергеевича и Веры Николаевны – Татьяна, Сергей, Степан, Александр, как и  сами родители. Опять можно перечислить много семей, где они были крестными или свидетелями.

С.С. Андреевский был награжден, как и его великий дед, множеством орденов и медалей: орденом Св. Станислава 2­й ст., орденом Св. Анны 2 ст., орденом Св. Владимира 4 ст., орденом Св. Владимира 3 ст., орденом Св. Станислава 1 ст., орденом Св. Анны 1 ст., орденом Св. Саввы 1 ст. (Большой крест), и медалями: «В память царствования императора Александра III», «В память коронации императора Николая II», «В память 300­летия царствования дома Романовых», «За труды по первой всеобщей переписи населения». С.С. Андреевский в 1916 году подал прошение об отставке со службы. Просьба была удовлетворена. В Журнале заседаний  Временного правительства (уже в 1917 г.) записано:
«II.Уволить   со службы, согласно прошениям, по болезни: сенаторов: 1.сенаторов – Андреевского С.С….». Опытный политик и государственный деятель, С.С. Андреевский чувствовал разгорающуюся революционную угрозу и кризис власти.

Далее они покидают свое имение: С.С. Андреевский оказывается в Финляндии, сыновья на военной службе, Вера Николаевна и Татьяна вроде бы рядом, в пригороде Петрограда – но уже не вместе с отцом и мужем. Татьяна работает машинисткой «Севзапстроя» и её вместе с матерью Верой Николаевной отправляют в лагерь на принудительные работы. Таковы были законы революционного времени. «Преступление их заключалось в том, что они были знакомы с Великим князем Михаилом Александровичем Романовым, князем Волконским, князем Куракиным и др. А также за факт продажи в 1918 г. по поручению своего же мужа, бывшего орловского генерал­губернатора (так в тексте) за 1575000 рублей своего имения князю Волконскому. Комментировать такое обвинение не хочется. (Данные взяты из материала «Заговор, которого не было» 1921 г.). Татьяна еще раз попадала под обвинение, как «бывшая», но обвинение было снято.

Немного о 17 гусарском полке. Правнуки генерала Степан и Александр служили в 17 Черниговском гусарском полку, как бы принимая эстафету от великих дедов, защитников Отечества 1812 года. Ибо в 1812 г. полк назван был конно­егерским. За участие в заграничном походе 1813­14 гг. полк получил 3 серебряные Георгиевские Трубы с надписью: «Черниговскому конно­егерскому полку за отличие против неприятеля в сражении у Каубаха 14 августа 1813 г.» Были и другие особые награды за победные сражения. С 1909 года шефом полка и командиром был Великий князь Михаил Александрович. До и после 1917­го  года 17 гусарский полк носил имя Великого князя Михаила Александровича. Степан и Александр служили штабс­ротмистрами в Сев.­Западной Армии с октября 1918 г. в отдельном Псковском добровольческом корпусе. Они дали присягу один раз и не видели для себя возможности изменить ей. Оба правнука С.С. Андреевского эмигрировали с остатками Белой Армии. Степан еще был участником монархистского съезда в Рейхенгальде в 1921 г. Умер в Зальцбурге (Австрия) в 1961 г. Жизнь Александра закончилась там же двумя годами позже.

Их отец, шталмейстер Двора Его Величества Сергей Сергеевич Андреевский до 1924 года жил в Финляндии, затем эмигрировал во Францию. И вот что ещё хотелось бы отметить по преемственности поколений и памяти предков. Будучи орловским губернатором, С.С. Андреевский получил письмо от Особого Комитета по устройству в Москве Музея Отечественной войны 1812 г. с просьбой составить каталог или опись имеющихся в губернии предметов, документов по эпохе 1812 г. с фотографиями и краткими описаниями. Губернатор переадресовал письмо в Ученую архивную комиссию и церковное историко­археологическое общество. Хранитель губернского музея Турчанинов составил перечень немногих имеющихся экспонатов: шпага
А. Ермолова, 3 кирасы, одна из них медная, ополченское копье, кожаная походная подушка. И, наверное, задумался губернатор, внук героя 1812 г. – а где вещи его деда, которые тоже могли стать экспонатами музея, а, может, уже были в каталоге какой­то архивной комиссии, а, может, и безвозвратно утеряны. Ведь прошло целых сто лет! (Где уж нам, пильнинцам, спустя 200 лет найти что­то подлинное).

И последнее. Как же доживал свой век этот представитель рода Андреевских? А как и многие русские эмигранты – в Русском Доме в Париже. Напомню, строительство этого дома (богадельни) осуществлялось на личные средства княгини В.К. Мещерской. Русский Дом стал приютом для престарелых, одиноких дворян, у которых нет ни семьи, ни денежных сбережений. Он стал единственным местом, где пожилые люди могли получить уход и питание. Рядом было организовано русское кладбище, где и приобрел последнее пристанище «гражданский генерал­лейтенант», внук боевого генерала Андреевского – Сергей Сергеевич в 1930 г. (я уже отмечала, тамбовский внук тоже похоронен на этом кладбище).

Закончить же свое повествование об одном не самом знатном, даже провинциальном роде Андреевских, судьба которых была связана и с нашим краем, хочу словами из Книги пророка Иеремии: «Так говорит Господь: «Остановитесь на путях ваших и рассмотрите, и расспросите о путях древних, где путь добрый, и идите к нему».