А мы в деревне отдохнем

Встретили нас с восторгом, особенно радовался тесть, который тут же и объяснил свою радость» «А на завтра мы сенокос запланировали, так что вы прибыли очень кстати». Вечером мы с ним подготовили косы, велосипеды, так как ехать надо около двух километров, а уже с первыми лучами солнца, не торопясь,   катили по узенькой тропинке к отведенному участку. Прислонив велосипеды друг к другу, оглядели фронт работы, и тесть объявил: «Я иду первым – ты за мной. Вон тот куст видишь – вот от него поворачиваем и идем обратно. Поехали». И мы поехали. Первые полчаса я еще успевал за тестем, но дальше стало хуже. Спина и плечи заныли от непривычной работы, ноги дрожали, руки немели, а пот из капель превращался в струи, и струи эти текли и по лицу, и по спине так, как будто я наполовину состоял из воды. А тесть, который был вдвое старше меня, шел легко и свободно, помахивая косой, как игрушечной. Я решил не сдаваться и продолжал из последних сил махать отяжелевшей косой. Но после небольшого «перекура» и нескольких глотков холодной воды я почувствовал, что снова в состоянии махать этим чудо-инструментом. Начиная очередной прокос, я с минуту наблюдал за действиями тестя. Оказывается, он делал неширокие взмахи косой и это помогало ему экономно расходовать силы. Я же, в отличие от него, делал широкие, вкладывая больше сил, и поэтому быстрее уставал. Конечно, сказывался опыт и его ежедневные тренировки, коих у меня не было.

То ли я набрался опыта, то ли пришло второе дыхание, но косить я стал гораздо лучше, чем в начале. Часа три мы махали «литовками», пока жара не заставила нас спрятаться в тени густо растущих кустов.

Это было для нас время обеденного перерыва или, лучше сказать, время сброса активного мышечного напряжения. Ну, а если совсем просто, то устали мы до невозможности, так, что даже шевелиться не хотелось, даже руку

протянуть к фляжке с водой и то не в кайф. Тесть, которого я, кстати, всегда называл «папой», пообещал мне, что не пройдет и часа, как силы мои не то что восстановятся, но еще и приумножатся. С трудом поднявшись со своего импровизированного лежака, он направился к своему велосипеду, на багажнике которого был приторочен вместительный рюкзак. Освободив его от всевозможных завязочек и веревочек, тесть бережно, на вытянутых руках, даже как-то картинно прошагал к тому месту, где мы собирались пообедать. Уже через минуту из рюкзака появились с десяток вареных яиц, кусок соленого сала, несколько огурцов, буханка ржаного хлеба, спичечный коробок с солью и, наконец, пол-литровая бутылка самогона. «А это, — пояснил он, — чтобы кровь в мышцах не застоялась», — и он, почти не глядя, вылил в две эмалированные кружки ровно половину содержимого. Выпили, крякнули, закусили, а уже через каких-нибудь полчаса сладко дремали на подвяленной траве.

Солнце перевалило за полдень, жара немного спала, и мы, отдохнувшие и посвежевшие, снова взялись за косы.

Домой добрались, когда солнце коснулось верхушек деревьев, усталые до невозможности, но довольные проделанной работой. Не стоит говорить, что спали как убитые, как говорят «Всю ночь на одном боку».

Проснулся я от того, что кто-то трясет меня за плечо, открываю глаза – тесть. «Косить сможешь», — спрашивает он. Я молча киваю и начинаю натягивать одежду. Через полчаса мы уже катим по знакомой тропинке,  еще через несколько минут снова в руках коса. Весь организм протестует, но я преодолеваю эту боль в мышцах и потихоньку включаюсь в ритм: взмах и коса скользит вдоль земли, срезая росистую траву, и снова взмах и…

Почти час уходит на то, чтобы переломить усталость, поймать второе дыхание, а дальше стало легко и свободно.

Этот сенокос продолжался у нас почти неделю. Мало того, что надо скосить траву, так надо её еще высушить, затем перевезти домой и уложить готовое сено в стога. И мы за неделю сделали это.

«Вот теперь-то я побездельничаю», — наивно думал я, налаживая пару удочек. Но тут подошел тесть. «Порыбачить хочешь, — спрашивает, а у самого смешинки в глазах прыгают, — так давай вдвоем съездим, я такие места знаю – без рыбы не останемся». «Давай, — моментально соглашаюсь я, — хочешь, я удочку тебе оснащу? У меня леска японская, да и крючки кованые». «Нет, — отвечает, — у меня другая снасть, пойдем, поможешь наладить». Он достает из сарайчика небольшой бредень, и мы целый час чиним дырки, которых там оказалось великое множество. Ещё час уходит на то, чтобы собрать все необходимое и приторочить это к двум велосипедам. Ну, теперь, кажется, все. Поехали.

Километра полтора полем, на кото-ром нас активно атакуют слепни, затем окунаемся в тишину леса, где набрасываются полчища комаров. И вот, наконец, то, к чему мы стремились. Перед нами карьер, примерно 10-12 метров шириной и 40-50 длиной, полный воды и водорослей. Такие карьеры разрабатывались мелиорацией для осушения болот где-то в шестидесятые годы, а затем были благополучно забыты всеми, кроме птиц, кои и занесли сюда икринки, превратившиеся, собственно в то, за чем мы и приехали. Смущало обилие водной растительности, ибо водоем был очень плотно забит ею. Однако тестя моего это никоим образом не смутило – наоборот, он заявил, что уж если водоросли не  тронуты, значит и рыба там, где ей и положено быть и только и ждет, чтобы мы поймали её. Несколько первых забродов были, мягко сказать, не очень удачными. Если в сказке Пушкина  невод приходил с одной травою морскою, то у нас бредень был набит точно такой же, только болотной травою. Но когда травы в водоеме стало меньше, то и рыбы стало попадаться больше. Темноспинные, словно отлитые из меди, здоровенные караси ошалело таращили на нас круглые глазищи, пытаясь понять, кто же это так бесцеремонно нарушил их устоявшийся быт. Вьюны, словно змеи, пытались скрыться в этой своей мутной стихии. Щурята же мирно лежали, словно поленья, лишь изредка с силой взмахивая мощным хвостом, словно пытаясь выпрыгнуть из нашего мешка. По тяжести его мы поняли, что нам пора бы уж и домой, что мы и проделали в ближайшие два часа.

Ну, конечно же, дома нас встретили, как истинных победителей. Мало того, что на огороде стоят стога первоклассного сена, так мы еще и рыбы привезли целый рюкзак. Сейчас ушицы наварим, нажарим пару сковородок, завтра пирог рыбный, да ещё и посолить останется. Что ни говори, а лето оказалось в тот год для нас всех удачным. Скажу больше: так славно поработать и отдохнуть, и загореть, и сделать все, что задумали, – это бывает редко. Вот, наверное, поэтому и запомнился нам тот счастливый отпуск.